Но все же откуда взялся неведомый амулет?
Он повернул вещицу так, чтобы лунный свет падал на нее под углом, надеясь, что падающие тени подскажут ему, где искать изъян.
Расчет его оказался правильным, и глаз принца, наконец, зацепился за небольшую неровность на самом кончике пятого протуберанца.
Она была сделана столь искусно, что найти ее было бы совершенно невозможно, если не использовать круглые стекла, толстые, как чечевичное зерно. Те, что шлифуют монахи Митры. Говорят, они приближают предметы и увеличивают стократ природную остроту глаза…
Валерий напряг зрение и увидел, насколько похожа эта метка на клеймо Жамеса. Сделана почти также – но иная.
Другой золотых дел мастер оставил ее.
Но значит… Что же это значит? Как объяснить такую странность? Валерий почувствовал, что у него кружится голова и подкашиваются ноги. Может быть, это Вилер повелел сделать копию с амулета? Но он никогда не отдал бы племяннику подделку!
Но кто же тогда?! И зачем?
Он потряс головой, точно в надежде, что от встряски мысли встанут на место, точно детали головоломки – но чуда не произошло. Чем больше размышлял он над этой загадкой, тем сильнее запутывался.
В тот миг Валерий мучительно пожалел, что не может вырваться на свободу – хотя бы с тем, чтобы расспросить поподробнее всех, кто мог хоть что-то знать об амулете, ибо эта история внезапно приобрела для него столь необъяснимо важное значение, что затмила все заботы и тяготы дня сегодняшнего. Нумедидес мог сколько угодно злоумышлять против него, измываться, судить и допрашивать… Да что Нумедидес – весь мир мог провалиться в тартарары!
Валерия не интересовало ничего, кроме загадки Оберега Кулла. Ее разрешению он готов был посвятить последние мгновения своей жизни.
Принцу казалось, именно в этой тайне сокрыт исток всех прочих, и стоит лишь пролить свет во тьму, как мгновенно все станет ясным, найдет объяснение, и все мучения станут оправданы.
Смысла! Смысла жаждала его душа!
Точно зачарованный, принц не сводил глаз с амулета, крутящегося без остановки на шелковом шнуре. В лунном свете он казался иссиня-серым, точно сделанным из таинственного металла орихалка, заменявшего древним атлантам золото.
Лучи-протуберанцы трепетали, словно живые, а лик Митры казался сумрачным и зловещим.
Внезапно охрипший голос, послышавшийся за спиной, вывел принца из оцепенения.
– Какая замечательная вещица! Дозволит ли Ваше Высочество мне взглянуть на нее поближе?
Аой.
ВРЕМЯ ВОЖДЕЛЕНИЯ
В Алых палатах, бывших апартаментах принца Валерия Шамарского, Релата Амилийская готовилась ко сну. Служанка расчесала костяным гребнем и заплела в косу ее густые волосы, умастила душистыми маслами тело и обрядила госпожу в длинную, до пят, рубаху тончайшего батиста, и та опустилась в кресло у окна, задумчиво потягивая горячее молоко с медом и специями, что подавали ей перед сном ежевечерно. Служанка замерла у двери в ожидании, – обычно Релата просила ее поиграть на лютне, и иногда даже пела сама… У госпожи был несильный, но не лишенный приятности голос, и за последние несколько дней такие музыкальные вечера вошли у них в привычку. Однако сегодня Релата лишь устало махнула рукой.
– Ступай, Цинтия. Я позову тебя, если понадобишься.
Служанка безмолвно удалилась, и девушка осталась одна.
В спальне царил полумрак. Красноватые отсветы из-за ширмы, установленной перед камином, чтобы жар был не слишком сильным и случайная искра не попала на ковер, не разгоняли тьмы. Немного света могла бы подарить луна, – но она приказала слугам опустить шторы. Релате всегда лучше думалось в темноте.
Последние дни она намеренно гнала от себя все серьезные мысли, занимая себя всевозможными мелочами так, чтобы ни минуты времени не оставить свободной.
Она играла на лютне и пела, даже сама сочинила несколько простеньких песенок, до того грустных, что слезы наворачивались на глаза, и потому больше не стала их петь. Начала вышивать себе кушак, – ей давно хотелось попробовать изобразить сцены охоты, но прежде все как-то не хватало времени… однако теперь рисунок показался слишком уж сложным, а привычные цветы и птицы были неинтересны.
Еще она болтала со служанками в надежде разузнать последние дворцовые новости, – однако те были столь неутешительны, что Релата каждый раз жалела, когда вновь поддавалась искушению и заводила разговор. От безделья она стала есть слишком много сластей… и сегодня утром с отвращением заметила, глядя в зеркало, до чего округлились у нее щеки.
В общем, оттягивать неизбежное стало невозможным. Пора было принимать решение.
Удивительно еще, подумала девушка с горькой усмешкой, что пребывание ее в апартаментах Валерия Шамарского до сих пор не было обнаружено. Это избавило бы ее от необходимости самой заботиться о собственной судьбе… Но, к счастью, суета с покушением на короля, арестом принца и интригами вокруг престола оттеснила на задний план все прочие заботы.
Разумеется, когда начался этот нескончаемый поток кошмаров, Валерий был первым, о ком подумала Релата и к кому обратила все свои надежды. Он, столь чудесным образом явившийся ей в Амилии, словно посланный провидением Солнцеликого… Самой судьбою, казалось, он предназначен был избавить ее от этих чудовищных напастей, выхватить волшебным образом из закружившей ее стремнины надежным кольцом сильных мужских объятий.
Она так надеялась на него!
Но Валерий Шамарский предал ее.
Она видела в нем героя, спасителя, поражающего змееголового Сета, дабы спасти обреченную принцессу… Он же оказался обычным человеком, немощным и бессильным.
Когда пришла весть о покушении на короля и об аресте принца, она не отходила от дверей, с минуты на минуту ожидая его появления. Он должен был возникнуть из небытия, явиться перед ней, преодолев все преграды, сильный и уверенный, и унести ее прочь отсюда, в чудесное королевство солнца и любви… Если он настоящий мужчина, он должен был вырваться из темницы, чего бы это ни стоило, и прийти за ней.
Однако он не сумел спасти ни ее, ни спастись самому, и Релата чувствовала себя оскорбленной. Эти грубые мужланы, что ворвались в апартаменты наследника престола, приняв ее за дешевую куртизанку – о, как это было унизительно! Она чувствовала себя опороченной, растоптанной.
Когда солдаты наконец ушли, она трижды принимала ванну, в надежде смыть с себя воображаемую грязь, оставленную их похотливыми взглядами, но все было тщетно. С того мига она ждала Валерия вдесятеро сильнее. Он должен был прийти и отомстить за нее обидчикам! Только тогда она почувствовала бы, что чиста.